Вот дерьмо. Я облажался. Довёл её до слёз. Кит пробегает мимо официантки, которая шарахается в сторону, но потом направляется ко мне, виляя бёдрами. Я поднимаюсь и следую за Кит. Остановившись у двери в женский туалет, я прижимаю к ней руку. Не знаю, чего я жду. Она там внутри, плачет, но я не могу услышать сквозь двери, когда ей станет лучше. Да пошло всё. Я не оставлю её расстроенной. Проталкиваюсь внутрь, нагибаюсь, но не вижу ног ни в одной из кабинок.

Чёрт, куда она подевалась? Я настежь распахиваю все двери, но последняя закрыта. Встав на носки, я смотрю поверх кабинки. Кит стоит там, руки прижаты к стене, голова опущена, а спина трясётся. Она плачет.

Я стучу в дверь кабинки:

— Кит, впусти меня.

Она ничего не говорит. Да и как бы я смог услышать, если бы она и сказала? Я снова поднимаюсь на цыпочки и смотрю поверх кабинки. Она по-прежнему плачет.

— Впусти меня, — повторяю я. Она не двигается, поэтому я иду в соседнюю кабинку и встаю на унитаз. Слегка раскачиваю перегородку. Она должна выдержать мой вес. Но есть только один способ выяснить наверняка. Я поднимаюсь на руках и перегибаюсь через стенку, потом медленно и осторожно переношу ноги и спрыгиваю вниз.

Я не успеваю подойти к ней, как Кит уже оказывается в моих объятиях, её руки обвиваются вокруг моей шеи. Она всё ещё всхлипывает, от чего её тело сотрясается. Я поднимаю её лицо, потому что иначе мне невозможно увидеть её губы и понять, говорит она что-то или нет. Мне нужно извиниться. Я не ожидал, что она так расстроится. Я даже готов перебить её тату другой, если от этого Кит станет легче.

Сердце сжимается у меня в груди. Я действительно всё испоганил.

— Прости меня, — говорю я, глядя в её лицо. Оно мокрое от слёз, она не двигается и смотрит на меня. Я чувствую её так же, как сердцебиение в своей груди. Кит встаёт на мои ботинки и приподнимается на цыпочки. Она опускает мою голову, держа за затылок.

Её карие глаза горят, по щекам струится чёрная гадость, но мне всё равно. Для меня она ещё никогда не выглядела настолько прекрасной. Я обхватываю её лицо обеими руками и вытираю глаза большими пальцами. Её дыхание щекочет мои губы, но она наклоняется ещё ближе. Мне плевать, что она стоит на моих чёртовых ботинках. Она может делать всё, что хочет, если от этого станет ближе ко мне.

— Зачем ты её сделал? — говорит она, отодвигаясь настолько, чтобы я мог видеть её губы.

Я уже говорил ей. Подумал, что ей нужен выход. И я добавил лишь одну деталь — замочную скважину прямо в центре гитары. На самом деле, это очень простой рисунок.

— Не знаю, — говорю я. Мне хочется ей объяснить, но я не могу. Не сейчас. Я снова чувствую её дыхание на своих губах, она пахнет хлебом и рутбиром. За всю свою жизнь я ещё никогда не хотел так сильно поцеловать девушку. Но, чёрт побери, она только что плакала. Я не могу воспользоваться этой ситуацией в своих интересах.

Но тут Кит притягивает мою голову к себе и целует в уголок рта. Потом в другой. Я уже больше не могу сдерживаться. Мои губы пытаются поймать её. Она улыбается, когда наконец прижимает свой рот к моему. Я чувствую эту улыбку. Мои глаза открыты, потому что мне нужно видеть её лицо. Оно по-прежнему в моих руках, и я запускаю пальцы в её волосы на висках.

Мне до чёртиков хочется поцеловать её нежно. Мне хочется быть с ней бережным, как с сокровищем, которым она и является. Но это невозможно. Она так хорошо пахнет, так приятно чувствовать её, обнимать, и я не знаю, смогу ли вообще остановиться. Вдруг она втягивает в себя мою нижнюю губу и нежно её посасывает. Глаза Кит закрыты, она вся отдалась этому поцелую. Я боюсь, что если тоже закрою глаза, то, когда снова их открою, подумаю, что всё случившееся было лишь сном.

Я наклоняю голову и крепче прижимаюсь к её губам. Она такая мягкая и тёплая в моих объятиях, её тело с головы до ног прижато к моему. Кит начинает вытягивать мою рубашку из джинсов, и я поднимаю локти, чтобы ей помочь. Её руки касаются моей поясницы, и я замираю. Потом поднимаю её за попу, её ноги обвиваются вокруг меня. Я прижимаю её к стене, а она смеётся мне в губы. Я чувствую, как этот звук проходит по её горлу, словно тихое гудение.

Её руки плавно скользят вверх по моей груди, зажатые между нами, а я всё ещё жадно целую её. Язык Кит скользит по моему, и я проталкиваюсь глубже в её рот. Впервые наши тела соединяются, и я хочу, чтобы это было медленно. Мне хочется насладиться каждой секундой, но с ней это невозможно. Я чувствую её разгорячённое тело, она ёрзает, чтобы оказаться ещё ближе ко мне. Её руки на моей груди останавливаются, и она отрывается от моего рта. Я пользуюсь моментом, чтобы выровнять дыхание, потому что чувствую себя так, будто пробежал спринт в восемь километров. У меня даже в боку колет. Она поднимает мою рубашку и касается пальцами моего пирсинга.

У меня перехватывает дыхание. Кит явно любопытно, и мне нравится, что она тратит время на то, чтобы рассмотреть меня. Она сосредоточенно рассматривает мои соски, её нижняя губа зажата между зубами. Я освобождаю её своим большим пальцем, как делал много раз до этого. Только сейчас я наклоняюсь и всасываю её в себя, нежно кусая. Кит перекатывает серёжки в моих сосках между пальцами, и, если она не перестанет, я кончу в штаны. Отодвинувшись, утыкаюсь головой в её плечо, тяжело дыша. Эта девушка меня почти погубила.

Я вздрагиваю от тяжёлого удара в кабинку уборной, потому что чувствую, как сильно трясётся металлическая перегородка. Кит поднимает взгляд и произносит:

— Минутку!

Я дышу так тяжело, что никак не могу отдышаться. Но опускаю Кит вниз, когда она расцепляет ноги вокруг меня. Она открывает дверь кабинки и выходит, вытирая своё по-прежнему мокрое лицо. Парень, который колотил в дверь, замирает, когда видит в каком она состоянии. Ведь она реально сильно плакала. Я закрываю дверь и позволяю ей самой поговорить с ним, потому что мне нужна минутка, чтобы успокоиться. Залезаю в штаны и поправляю своё хозяйство. Мне придётся прикрыться рубашкой, потому что мой член стоит так, что достаёт до пуговицы на джинсах. Вот чёрт!

Было так приятно чувствовать Кит в своих объятиях. Я прислоняюсь к стене и пытаюсь сделать несколько глубоких вдохов. Но сейчас вряд ли что-то сможет меня успокоить. Разве только она вернётся обратно, и мы закончим начатое.

Я открываю дверь и выглядываю. Мужик ушёл, а Кит стоит перед раковиной, умывая лицо. Она поднимает глаза, и на её лице появляется мягкая улыбка, когда она видит меня в зеркале. Я подхожу и встаю за ней, обняв её и положив подбородок на её плечо.

— Прости, что заставил тебя плакать, — говорю я.

Она качает головой и отвечает моему отражению в зеркале:

— Никто и никогда не делал для меня ничего подобного.

Её глаза снова наполняются слезами, и я жалею, что вышел из кабинки. Я бы ушёл обратно, если от этого она перестанет плакать. Но я её не брошу. Теперь я это понимаю. Что бы ни случилось, я её не брошу.

— Замок? — спрашиваю я. Кит прислоняется ко мне и обхватывает мои руки своими.

Она кивает. Вытирает глаза туалетной бумагой, убирая потёки чёрной туши. Её лицо покрыто пятнами, но она всё равно выглядит прекрасной. В это мгновенье она от меня ничего не скрывает.

— В ту же секунду, когда увидел тату, я сразу понял, что её нужно изменить. Прости, что испортил твой рисунок.

Она могла бы обидеться на то, что я сделал. Но мне кажется, что она не обижается.

— У тебя прекрасно получилось. — Кит поднимает мою руку и смотрит на неё. — У тебя прекрасно получилось, — повторяет она, шмыгая носом. — Даже не знаю, как сказать тебе, что я чувствую.

У меня проблемы со слухом, а она переживает, что не может мне что-то сказать? Я смеюсь, поднимаю её волосы и целую в открывшуюся шею.

— Тебе и не нужно ничего говорить.

Кит поворачивается и кладёт ладонь мне на щёку, поглаживая лёгкую щетину.

Я беру её руки в свои и подношу к губам, целуя то одну, то вторую. Потом я смотрю в её глаза и задаю вопрос, на который мне необходимо получить ответ: